Ког­да спра­шива­ешь у лю­дей, без че­го они не мо­гут пред­ста­вить свою жизнь, то 60% вспо­мина­ют о сов­ре­мен­ных гад­же­тах и чу­десах тех­ни­ки, еще 20% на­зыва­ют близ­ких и род­ных, ос­таль­ные го­ворят о чем-то сво­ем, от син­те­зато­ра до шо­кола­да. Но ник­то не вспо­мина­ет об эле­мен­тарно важ­ном, без че­го дей­стви­тель­но не­воз­можно пред­ста­вить се­бя. Нап­ри­мер, о го­лосе. Я взя­лась про­верить, как это жить без го­лоса и за­мол­ча­ла на 10 дней, что­бы поп­ро­бовать по­нять, мож­но ли та­ким об­ра­зом про­жить в на­шем об­щес­тве.

С пер­во­го дня мно­гих, вклю­чая ме­ня са­му, ин­те­ресо­вало толь­ко од­но: «Как это – во­об­ще все вре­мя мол­чать?» Ведь, как и боль­шинс­тво, 70% (а то и 100%) ак­тивно­го вре­мени су­ток я про­води­ла в ок­ру­жении лю­дей. Но мол­чать ока­залось сов­сем не слож­но, при­вык­нуть к это­му за 1-2 дня мож­но нас­толь­ко, что на 11-й ты уже на ав­то­мате поль­зу­ешь­ся за­учен­ны­ми жес­та­ми, по при­выч­ке не раз­го­вари­ва­ешь с до­маш­ни­ми на кух­не и жес­та­ми объ­яс­ня­ешь в ка­фе «ма­лень­кий ка­пучи­но без са­хара».

Слож­ным ока­залось на­ходить об­щий язык и ис­кать спо­собы объ­яс­нить­ся с людь­ми. Каж­дую ночь я за­сыпа­ла с мыс­ля­ми о том, что мне нуж­но сде­лать зав­тра, и глав­ное – как я бу­ду это де­лать. Как вы­зову так­си (ес­ли не по­лучит­ся с по­мощью смс) и как, ес­ли не най­ду во­дите­ля, объ­яс­ню ему, где я на­хожусь, и как по­том бу­ду по­казы­вать ему до­рогу; как я смо­гу рас­счи­тать­ся ве­чером в мар­шрут­ке (об этом чуть поз­же); как объ­яс­нить опе­рато­ру ин­тернет-ма­гази­на, ко­торо­му не­об­хо­димо ус­тное под­твержде­ние за­каза по те­лефо­ну, что я не мо­гу го­ворить, а он не чи­та­ет элек­трон­ную поч­ту.

Как? Слож­но.

Ху­же де­ло об­сто­яло с дру­гими по­сети­теля­ми. Воз­можно, на­ше об­щес­тво ма­ло кто на­зовет «са­мым веж­ли­вым и об­хо­дитель­ным» и, тем не ме­нее, «спа­сибо» и «прос­ти­те» мы го­ворим нам­но­го ча­ще, чем ка­жет­ся. И так же час­то хо­тим это слы­шать. Ког­да мне ус­ту­пали мес­то в тран­спор­те, про­пус­ка­ли в оче­реди, от­кры­вали две­ри и т.д., ни­чем кро­ме кив­ка или улыб­ки я от­ве­тить не мог­ла, при этом от­четли­во сза­ди слы­шала: «Мог­ла бы и "спа­сибо" ска­зать». Но это пус­тя­ки в срав­не­нии с тем, что мне при­ходи­лось слы­шать в спи­ну, прод­ви­га­ясь в на­битом тран­спор­те к две­ри, ведь ска­зать «мож­но прой­ти?» или «да­вай­те по­меня­ем­ся мес­та­ми», «на сле­ду­ющей вы­ходи­те?» – я не мог­ла. В эти мо­мен­ты я ду­мала о том, что, мо­жет, оно и к луч­ше­му, что глу­хоне­мые лю­ди ли­шены воз­можнос­ти слы­шать, и не до­гады­ва­ют­ся о мыс­лях дру­гих.

Да, са­мым глав­ным ис­пы­тани­ем для ме­ня был об­щес­твен­ный тран­спорт. Ведь одес­ская его осо­бен­ность зак­лю­ча­ет­ся в том, что рас­счи­тывать­ся не­об­хо­димо на вы­ходе, пред­ва­ритель­но наз­вав во­дите­лю ос­та­нов­ку. Ес­ли ник­то не на­зыва­ет ос­та­нов­ку, то он ее прос­то про­ез­жа­ет. Ина­че го­воря, ти­ше ска­жешь – че­рез две вый­дешь. По­это­му я сде­лала за­готов­ку в те­лефо­не, ко­торую по­казы­вала ря­дом сто­ящим или си­дящим. При­мер­но та­кую:

Все 10 дней я не ме­няла свой при­выч­ный ритм жиз­ни: все так же ра­бота­ла, си­дела в ка­фе с друзь­ями, хо­дила в ки­но, гу­ляла в пар­ках, по­сеща­ла вся­чес­кие ум­ные ме­роп­ри­ятия и пы­талась кон­такти­ровать с до­маш­ни­ми. С пос­ледни­ми бы­ло тя­желее все­го, ибо ви­дела я их каж­дый день и пос­то­ян­но объ­яс­нять­ся с ни­ми в фор­ме тек­стов на бу­маге или на план­ше­те бы­ло не­выно­симо. Дни ста­ли прос­то прев­ра­щать­ся в иг­ру «Кро­кодил». Жес­ты, пан­то­мимы, взгля­ды, дви­жения… в ход шли все воз­можные не­вер­баль­ные средс­тва. Ес­ли по­нача­лу это ка­залось смеш­ным, то уже к пя­тому дню всех раз­дра­жало до не­воз­можнос­ти. В том чис­ле и ме­ня. И ког­да «раз­го­воры» пе­рехо­дили на крик, вы­иг­ры­вал яв­но не тот, кто не мог кри­чать в от­вет. Единс­твен­ная «рос­кошь», ко­торую мож­но бы­ло се­бе поз­во­лить, – это ку­лаком по сто­лу или хлоп­нуть дверью. Но есть ка­кая-то ро­ман­ти­ка ХХІ ве­ка в том, что­бы, ле­жа под оде­ялом, пи­сать смс ма­ме на кух­ню: «Сде­лай мне ча­ек и при­неси ва­ренье, по­жалуй­ста».

Прав­да, при этом ты ав­то­мати­чес­ки ста­новишь­ся са­мым скуч­ным ра­бот­ни­ком, ко­торо­го ник­то лиш­ний раз не тро­га­ет. А то, что я ус­во­ила, бы­ло по­нят­но и до: не гов­ря­щим на пресс-кон­фе­рен­ции де­лать не­чего, а на ин­тервью мож­но ид­ти раз­ве что фо­тог­ра­фом.

Нем­но­гие зна­ли, что мое мол­ча­ние связ­но с эк­спе­римен­том. «Пор­ва­ла связ­ки», «ле­чила зуб», «ан­ги­на и боль­но го­ворить» – ка­кие толь­ко бе­ды со мной не слу­чались, а лю­дям, ко­торых ви­дела в пер­вый и пос­ледний, пи­сала, что дей­стви­тель­но не мо­гу го­ворить. По­тому все бы­ло мак­си­маль­но на­тураль­но.

Не зря го­ворят, что «близ­кие лю­ди спо­соб­ны по­нять друг дру­га без слов» и мол­ча­ние ока­залось та­ким ка­тали­зато­ром, в хо­де ко­торо­го я мог­ла оп­ре­делить, кто из дру­зей дей­стви­тель­но по­нима­ет ме­ня ес­ли не по взгля­ду, то хо­тя бы с по­лус­ло­ва (наб­ранно­го на эк­ра­не те­лефо­на). А их, ес­ли и возь­ме­тесь про­верить, то ока­жет­ся не так уж и мно­го, хоть бы сколь­ко лет вы друг дру­га не зна­ли.

Не­мой го­воря­щему не то­варищ. Как бы ни бы­ло обид­но приз­на­вать, но друзь­ям бы­ло со мной скуч­но­вато, по край­ней ме­ре, че­рез пол­ча­са пос­ле встре­чи, ког­да спа­дал ин­те­рес из-за не­обыч­но­го фор­ма­та об­ще­ния и за­кан­чи­вались рас­ска­зы о том, что про­изош­ло с ни­ми за пос­леднюю не­делю. Не го­воря­щий – хо­роший слу­шатель, но хо­роший слу­шатель – не всег­да хо­роший со­бесед­ник. Улыб­ка, ки­вок, вы­пучен­ные гла­за от удив­ле­ния или же воз­му­щен­ное по­качи­вание го­ловой в сти­ле «ну как же так мож­но!» – это что-то вро­де смай­ли­ка в пе­репис­ке, ког­да вы из­ли­ва­ете че­лове­ку ду­шу, а он вам прос­то ро­жицу шлет в от­вет. Неп­ри­ят­но. Да и мне то­же, ведь и, прав­да, хо­телось бы мно­гое че­лове­ку от­ве­тить, под­держать, но, про­гули­ва­ясь в пар­ке, ког­да от мо­роза сел те­лефон, ты на боль­шее не спо­собен.

Мно­гие за­дава­ли воп­рос: «не­уже­ли ни ра­зу не сор­ва­лась, не про­гово­рилась?». Не бу­ду врать, дей­стви­тель­но, дваж­ды мои сло­ва не­воль­но об­ле­кались в зву­ковую обо­лоч­ку. Ис­крен­нее удив­ле­ние – это единс­твен­ная эмо­ция, ко­торая не­под­властна кон­тро­лю, ког­да ты за­быва­ешь не толь­ко о том, что не го­воришь, а и как те­бя зо­вут. Да и вык­ри­ки эти бы­ли бес­со­дер­жа­тель­ны: «ох» и «да, лад­но» – и без то­го на­рисо­ван­ные на мо­ем ли­це.

Боль­ше все­го я бо­ялась, что мне при­дет­ся ко­му-то выз­вать ско­рую или же встре­тить дей­стви­тель­но не­мых лю­дей, ко­торые за­хотят со мной по­гово­рить. Для пер­во­го, к счастью, слу­ча­ев не пред­ста­вилось (хоть и за­ранее я уз­на­ла о су­щес­тво­вании спе­ци­аль­ных смс-сер­ви­сов для всех важ­ных служб: ско­рая, ми­лиция, по­жар­ная) и вто­рого не про­изош­ло (а ведь и тут я под­го­тови­лась, за­учив ба­зовые жес­ты). Нес­мотря на то, что в Ук­ра­ине, сог­ласно ста­тис­ти­ке, бо­лее 50 тыс. не­мых и глу­хоне­мых лю­дей, я их очень ред­ко встре­чала на ули­цах го­рода или в тран­спор­те. Но как толь­ко за­кон­чи­лись мои 10 дней эк­спе­римен­та, я чуть ли не каж­дый день на­чала их ви­деть. А мо­жет прос­то за­мечать. И по­нимать.

И им, по­верь­те, боль­ше­го не на­до, кро­ме по­нима­ния и ува­жения, что­бы без: «Ты, что язык прог­ло­тила? Нор­маль­но мо­жешь ска­зать?»